...В первой трети 13 века, после окончания эпохи крестовых походов, все рыцарские недобитки, выброшенные сарацинами из Святой Земли, собрались в европейской Прибалтике. Бывшие паладины скатившиеся до реноме бездомных шавок вполне заслуженно прозывались “псами”-рыцарями.
Чтобы придать этому скопищу мародёров пристойный вид, папа Григорий IX превратил их в два духовно-рыцарских ордена с католическим уклоном: Тевтонский и Меченосцев. Тевтонцы обосновались в Риге, а Меченосцы рискнули пересечь демаркационную линию между Прибалтикой и Новгородчиной. К тому, что их грабят, русские привыкли издревле, но немцы решили собирать ещё и какие-то налоги… Возмущённые псковичи и новгородцы надрали меченосцам седалища и вытолкали рыцарей взашей. Охая и потирая ссадины, Меченосцы послали римскому папе кляузу на “russisch schwein”. Папа потребовал “сплотить ряды”, а также указал на недопустимость отклонения от генеральной линии партии на “Drang nach Osten”.
Если папа слово скажет - магистрат ответит: “Есть!” На пленарном заседании центрального комитета орденских магистров в 1237 году было решено ордена Меченосцев и Тевтонский, преобразовать в единое акционерное общество грабительского типа под названием “Ливонский орден” (полное название “Livonskiy orden & Got mit uns!”).
Далее был заключён контракт со шведским королем Эрихом Картавым на совместную “разработку недр” Северо-Восточной Руси. Но зять шведского короля Биргер решил не ждать подельников и первым застолбить оговоренную собственность. Жадность фраера сгубила. В 1240-м году, князь Александр, проходивший княжескую стажировку в Новгороде, так вломил заносчивым скандинавам на берегах реки Невы, что те едва унесли вёсла в родные края. Тут новгородские мужи решили, что совсем не обязательно давать своему князю денег на дружину, хватит с него и прозвища – Невский. Логично рассудив ,что одной кликухой сыт не будешь, Александр Ярославич отбыл в княжеский пансионат Переяславль-Залесский. Как только сведения об этом просочились за кордон, великий магистр Ливонского ордена выкопал дубину войны.

“Panzer – vorwarts!”,-гремело внутри рыцарских шлемов и колонны белых латников с чёрными крестами рванулись на восток. Часовые в Изборске вовремя приметили приближение 10000 незнакомых рыцарей: “Эй, пароль?!” “Да пошли вы на…!”,-ответствовал изменник – князь Ярослав Владимирович. “Гляди ты, свои!”,-купились часовые и Изборск был захвачен без боя. Столь же слабое сопротивление оказал псковский укреп-район, сданный немцам комендантом-германофилом Твердило Ивановичем.

Только после этого новгородцы наступили на горло своей гордости и послали гонцов к Александру. “Сашка, не будь паскудой, оборони землю русскую-ю! Уйми, сокол наш, фрицев!”,-валялся в ногах у князя сам владыка новгородский. “Да будет так, батюшка!”,-бросил наконец Александр, брезгливо глядя на измусоленные православными губами носки своих сапог. Тут-же трубы и литавры заиграли “Прощание славянки”, а ангелы и херувимы, чуть не попадали с небес от зычного: “Эска-а-а-а-дро-о-н! В се-едло!! А-арш!!!”

Псков и Изборск вернули за месяц. Этого Ливонский орден спустить не мог и после всеорденской мобилизации (включая псарей, свинопасов и ассенизаторов) 12000 рыцарей, оруженосцев и кнехтов с полной боевой выкладкой, распевая “Ave Maria” потопали на Русь. Как известно, на Руси нет дорог – есть одни направления. Мощной снегоочистительной техникой немцы тогда не обладали, а снег был такой, что лошади тонули в сугробах по маковку сидящего в седле рыцаря. Лыжи у рыцарей были не в моде, и ударная колонна крестоносных всадников волей-неволей развернулась к замёрзшей глади Чудского озера. Там-то немецкие скауты и засекли непонятное скопление из 15000 вооруженных мужиков. По долетевшим сквозь позёмку матюкам, стало понятно, что впереди – русские. На этом немцы успокоились и временно отошли.
А зря.
Русские копошились вокруг сиговицы – места, где лёд из-за донных ручьёв весьма тонок. Данное обстоятельство сверху совершенно не заметно. Дружинники сноровисто убирали со льда таблички “Stop! Сиговица! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! ОСВОД. На этом месте могла бы быть ваша реклама”.
Утро 5 апреля 1242 года выдалось ясным и морозным. Русские с похмелья маялись отчаянно, но терпели это стойко. На Вороньем камне торопливо дотягивал “козью ножку” Александр Невский. Позади князя на пронизывающем ветру трепетали стяги и Эс.Эм. Эйзенштейн с кинокамерой. С великокняжеской хоругви на всё происходящее печально смотрел коньюктивитными глазами Спас.
Но вот лёд задрожал и на западе, вся в пару, ледяных брызгах и железном бренчании, появилась “свинья”.
“У-ё!”,-выдал восхищённо первый ряд русских лучников, припадая на колено и приникая к оптическим прицелам. В перекрестиях плыли конские морды, рыцарские щиты и чёрные кресты на плащях. Скоро уже стала слышна боевая песня врагов, с неизменным припевом: “Christ ist erstanden! O-la-la!” (“Христос воскрес! О-ля-ля!” (нем.). В ответ грянуло: “Союз нерушимый уделов свободных сплотила навеки Великая Русь!..” (рус.).
Невский отбросил цигарку, выхватил свой меч по прозвищу “Парабеллум” и рявкнул через сорок шеренг своих телохранителей - прямо в лицо псам-рыцарям: "Скоты!”
...“Ы-ы-ы-ы-ы! Твою мать!”, -откликнулось эхо, когда “свинья” наддала газу и вломилась в ряды русских.
Что тут началось!
Разогнавшись, рыцари прошли сквозь русский полк, как нож сквозь масло. Самое время русичам плюнуть на всё и унести ноги с поля боя.
А вот обломись вам, сэры!
Немцы как-то не предполагали, что сразу сзади русских может оказаться метровый слой снега и баррикада из обозных саней напополам с гранитными обломками. Воистину – облом. Переднии шеренги “свиньи” кричат: “Тпру, канальи!”, а заднии, не понимая, что там за заминка впереди: “Жми, Ганс! Жми!” А тут ещё русские с оглоблями да тесаками: “Бей жидов – спасай Россию!..”, - или, что-то в этом духе. Словом, “свинья” попала в пробку.
Скоро мужики поняли, что если одновременно на рыцаря прыгнут восемь человек, да еще десять повиснут на его коне, то победа точно будет за нами. “И-и-ха!”,-вскричали русичи и принялись за своё пуще-прежнего.
Через N-ное количество времени кому-то из недобито-контуженного рыцарства, наконец-то пришла в голову гениальная идея и среди звона сечи, бряка стали и ржака коней прогремело: “Господа, АТАС!!!” Но тут, боясь опоздать на победу, слева вылетела галопом княжеская дружина. Рыцарям, спасаясь, пришлось бежать направо. А направо была сиговица. Трудно быть по пояс ледовитым, ледовитым трудно быть вообще… И произошла тут полная утопия - от слова “утопли”.
The end. Верьте мне - всё так и было!.."

Добавлено (10.09.2007, 11:34)
---------------------------------------------
а вот тут есть прикольные карикатуры
http://southrus.borda.ru/?1-6-0-00000017-000-10001-0-1182399406

Добавлено (10.09.2007, 13:44)
---------------------------------------------
Избранные верлибровы вирши из былинной поэмы о Куликовской битве
“СОСУЩАЯ ДАЛЬ”
вахмистра Владимира Лазарева-Путяты-Пронского:
(Исполняется в двунадесять языков командным речитативом хора омоновцев в личинах, камуфляжных зипунах, бронеохабнях и со скорострельными пищалями наперевес).

-Ну чо?.. Слабай на гуслях нам чего-нибудь,
Баяша!

“Что ми шумить,
Что ми звенить - далече рано пред зорями...”

-Таких, как мы, здесь не забудут долго.
Особенно, те бабы в Лукоморье!

-Нас старец Радонежский окропил кагором,
и в дальний путь наставил портвешком.

-О горе мне!
Опять я выпил много. Опять я нализался словно хряк.
Как мне такому нонеча на битву? Как Родину свою мне оберечь?
Во то-то! - надо пох-ме-ли-ться...

Рыдающее небо накренилось, взглянуло вниз
И зарыдало громче. О Русь моя, ты залита слезами!

Усобица, Вань!
Москва - на Рязань,
Рязань - на Москву...
Бред наяву.

Среди тлена и гари, и вони, и пыли
безысходно металось какое-то стадо коров.

-Монголы скочуть, ховай всех девок в подпол!

И сквозь родной, горячий, конский запах,
сквозь ржание он слышит или чует сверлящий тонкий вой...
Нет, это вздор!

Опять резня, как вечная болезнь.
А может мимо? Нет, опять резня.

Рязанский князь с Мамаем сговорился,
стал под его знамёна - быть беде!
...Подавится Мамай!!!

Крик петуха проклюнул ночь,
и сразу же потёк рассвет, неясный, мутный, серый... ТЬФУ!!!
Иван закрыл гляделки.

-Вот поле Куликово - место знатно!
Есть танкам разгуляться где на нём!
Да и людям, пожалуй, место будет... Сбоку.

-Не сумлевайся, княже, хватит нам патронов,
да и гранат осталось два мешка.
-Ты кто таков?
-Я Родион Ослябя,
а это братик мой - Портос!

-Нам только б продержаться до утра,
а там - подъедет бронепоезд.
-На то нам божья воля! -
В ответ негромко молвил Пересвет,
одною левой заряжая “вальтер”.

...Немного помолчали.
-Вот здесь, в кустах, поставим мы тачанки.
-Что ж, воевода, прав ты. Это - мысль!

И снова в тишине - шаги, шаги, шаги.
Опять Мамай идёт на пулемёты тупо.

Сурожский гость Чапаем обернулся,
а из Садко вдруг Петька вышел - вон стоит.

А Дмитрий в камуфляже недурён был.
Честно!

-Подай “Стрелу” мне из колчана, друже.

...И дротик полетел как сумасшедший, закладывая “кобру” над Ордой.

Тут выехал от русских Пересвет,
евона лошадь прозывалась Танком.

-Сейчас посмотрим, кто из нас здесь толще! -
монгол взглянул, и посрамлённый сдох,
а Пересвет лишь едко ухмыльнулся.

А мельница вертелась, как шальная! -
На крылья приседая от усердья.

Мамай ударил в лоб, но русский лоб - бараний!
Его не прошибёшь какой-то там Ордой!!..

-Такую харю грех не отметелить! - и русы накидали татарве.

-Мы с братом-огнеметом посередке были,
и весь удар приняли на себя.
С тех пор меня все Зиппою здесь кличут...

Копьё вонзилось в перси - срамотища!
Мужик, а всё ж с сосками - ах ты мля!!..

Пращой расплющило мошонку, но Васька дрался, аки лев,
пока свой не услышал голос тонкий.

А Челубея затоптали мыши.

-Таким, как мы, нет места на земле.
Поэтому, прими нас рай обратно!

Туть разводным ключом Степаша
с разбегу наварил монголу в выю...

-Невместно нам тут умирать, Данила!
Пойдём, подохнем за курган.

Тела валились, головы катились, храп лошадей и крик давимых,
слюна и пот, и кровь людская с конскою мочою
смешались. Во какая, мать, баталья!

О, русские поля!
Вас ждёт такое!!!..

-Перун-динамщик,
ну хоть ты пошли победу!

Тушёнки банка пробивает панцирь, и витязь выпадает из седла...
-Никитушка, да ты бы отдохнул! Другим немного дал бы побросаться.

За Доном вновь рубили сарацинов, поганых и кавказцев заодно.

Монгол треклятый завизжал,
и пал, пронзенный в мочеточку.

В леске зелёном тихо, потаённо
Стоял засадный полк “тридцатьчетвёрок”.

“Ну, значит, всё”, -
сказал себе Иван, и с сердцем
запулил в ордынцев бомбой.

-Пора, Боброк, пора, не опоздать бы!
-Да, час настал! - Боброк поправил шлемофон. -Вперёд! -
И загудели танки.

...Тут поседели разом Тохтамыши, Батыи припустились наутёк,
и долго пыль стояла занавеской, позорное скрывая действо это.

Тумены дрогнули, а русские глумясь,
противно жвачкою плевались вслед бегущим.

-Когда б не ветер, замочил бы я Мамайку!

“Разбиты ли ордынцы?” -
подумал вслух и машинально сплюнул.

P.S. ...И под кадриль да медовуху все разбежались по домам.
Аминь, погибшие герои, и аллилуйя всем живым!